Анвар с Тамимом стоялиоколо мечети, разговаривая.Они только что вышлис полуденного намаза. мы стояли около мечети после намаза она прошла мимо анвар с тамимом стояли я не в комнате, я в 425. постучишь я выйду.

Тот  
смотрел на него открытым, добрым и немного грустным взглядом. На его  
губах играла мягкая улыбка.

- Парень, ты не думал о женитьбе? – собравшись с мыслями, спросил его отец Сакины.  

В черных глазах Шукри отразилось удивление. Печальная улыбка осветила его лицо.  

- Как мне жениться, дядя? – он кивнул на свою коляску. – Кому нужен парализованный парень без гроша в кармане?  

Отец Сакины вдруг вспомнил слова дочери, сказанные ею год назад: «Иман нынче стоит очень мало, папа…».  

Он вздохнул и посмотрел на Шукри.  

-А если я скажу тебе, парень, что на свете есть такая девушка, которую  
любовь к тебе иссушила, как знойный ветер, и которая готова провести  
рядом с тобой всю жизнь, независимо от того, передвигаешься ли ты на  
коляске или на своих двоих? Шукри глядел на него молча. Вид у него был  
растерянный.  

Отец Сакины достал из кармана фотографию и протянул  
Шукри. Тот взял и взглянул на нее. «СубханаЛлах…» - чуть слышно  
прошептал он, и вернул фото.  
Отец Сакины невольно улыбнулся. Он и сам знал, что дочь у него красавица, каких мало.  

Шукри долго молчал, задумавшись.  

Конечно, он не знал подробностей, но он сразу понял, о ком речь. Он вспомнил, как Сакина прижала к груди его рубашку…

Наконец Шукри поднял глаза на отца Сакины. Его взгляд был серьезным и печальным.  

- Дядя, я понимаю, каково вам сейчас… И я не хочу, чтобы у вас были  
проблемы из-за меня. Я боюсь Аллаха и не хочу портить девушке жизнь…  
Пожалуйста, приведите ее сюда, и я сам скажу ей, что она сделала не  
лучший выбор… Я надеюсь, что, с помощью Аллаха, я сумею переубедить ее.  
Он замолчал, сосредоточенно глядя на свои колени. Его худые руки  
покоились на подлокотниках коляски.  

Отец Сакины поразился благородству парня и его выдержке. Он невольно почувствовал симпатию к Шукри.  

- На что ты живешь, парень? – помолчав, спросил он его.  

-Пишу брошюрки на разные шариатские темы и редактирую книги – проверяю  
достоверность хадисов, подписываю, из каких они сборников взяты… Анашиды  
сочиняю… Этот дает некоторый доход… Хвала Аллаху…  

Значит, эти песни, которые Саид с некоторых пор постоянно напевал дома, были  
произведением Шукри… Красивые слова, подумал он. Теперь ему стало ясно,  
почему Сакина попросила его петь их только, когда ее нет рядом… Она  
наверняка не раз слышала, как Шукри пел их для Саида…Шукри проводил его до двери.  
- Всего доброго, сынок, - сказал он, выходя.

-Да поможет вам Аллах, дядя, - тихо отозвался он, закрывая дверь. Сакина  
вошла в библиотеку вместе с отцом, который придерживал ее за  
предплечье. Шукри, сидевший у окна спиной к ним, развернул коляску. Вид у  
него был сосредоточенный. Не поднимая взгляда, он сказал:  

- Твой отец сказал мне о твоих чувствах ко мне, Сакина… Я сожалею, если сделал  
или сказал что-то такое, что вызвало эти чувства… Если в этом была моя  
вина, я прошу прощения у Аллаха, а после Него – у тебя и твоих  
родителей… Я недостоин твоей любви… И я уверен, что на свете есть много  
молодых людей, превосходящих меня во всем… Мне нечего предложить тебе. У  
меня ничего нет… Я благодарю тебя за все то добро, которое ты для меня  
сделала. Я буду читать ду’а, чтобы Аллах дал тебе хорошего мужа…  

Отец Сакины почувствовал, как она вздрогнула и покачнулась. Ему показалось  
на мгновение, что она сейчас упадет. Но она лишь молча кивнула,  
повернулась и медленно вышла. Шукри тут же развернул коляску и,  
нахмурившись, уставился в окно…Всю дорогу домой они молчали. Глаза  
Сакины были сухими. Ее отцу почему-то пришла на память поговорка: «Рана  
не причиняет мертвому боли». Ему и самому было как-то не по себе.

Она больше не плакала. Только мысли ее, казалось, все время были где-то  
далеко. Улыбка не появлялась на ее бледном лице, и ее голоса почти никто  
не слышал. Большую часть времени она проводила в своей комнате, а на  
озабоченный вопрос соседей: «Что-то случилось, Сакина?», она лишь молча  
качала головой и говорила: «Аль-хамду лиЛлях …».  

Прошло две недели с тех пор, как состоялся их с Шукри разговор.  

- Папа, скажи Махмуду, что я согласна, - тихо сказала она, опустив взгляд.  

- Ты правда этого хочешь? – он внимательно посмотрел на дочь.  

Она помолчала немного, потом сказала:  

- Ты же этого хочешь, папа…  

Она таяла на глазах. Щеки совсем провалились. Она целыми днями ничего не  
ела, чувствуя тошноту при одном виде блюд, которые раньше любила. Отец  
вздохнул.  

- Что насчет свадьбы?  

Она пожала худыми плечами.  

- Организуйте, как считаете нужным. Главное, чтобы вам с мамой нравилось… Я согласна на любой махр.  

В этот день Саид вернулся от Шукри еще более радостным, чем обычно. На  
его детских плечиках болтался большой черно-белый палестинский платок.  

- Это мне Шукри подарил! – с гордостью сказал он. – Я у него выпросил…  

Сакина отвернулась, скрестив руки на груди, и опустила голову. Отец Сакины  
понял, что она не может совладать с собой. В это время Саид взял платок  
и, улыбаясь, накинул его на плечи Сакины.  

- Я тебе его дам поносить. Ненадолго. Потому что я тебя очень люблю, Сакина… И Шукри я тоже люблю. Очень-очень…

Отец Сакины молча вышел. Саид побежал в свою комнату. Прикрыв за собой  
дверь, отец Сакины остановился, наблюдая за ней через щелку. Она  
опустилась на стул и разрыдалась.  

* * *  

- Как поживает Шукри? – спросил отец Сакины Саида.  

-Болеет, - вздохнул мальчик. – Он позавчера голову вымыл и простудился. У  
него дома холодно очень. Баллон с газом кончился, и печка не работает…  

Отец Сакины тоже вздохнул, поправив очки, и задумчиво щипнул седую уже бороду.Шукри прокашлялся. Голова у него раскалывалась. Посмотрев в окно, он  
увидел Сакину, держащую за руку Саида. Они направлялись к мечети. Шукри  
вздохнул и задернул штору, поежившись от холода.  

Спустя четверть часа раздался звонок в дверь. Шукри уныло посмотрел на дверь. Кто же это вдруг вспомнил о его существовании?  
- Ас-саляму алейкум, дядя… Проходите, пожалуйста.  

Отец Сакины заметил, что у парня совсем сел голос.  

- У меня к тебе, парень, долгий разговор…  

Мечта переместиться под теплое одеяло разбилась на тысячи осколков…  

- Хорошо, дядя… Только я, с вашего позволения, термос с чаем принесу…  

Проходите, пожалуйста, в библиотеку…  

… Шукри налил ему чая и сказал:  

- Я вас слушаю, дядя…  

- По-моему, сынок, тебе все-таки придется стать моим зятем, - собравшись с мыслями, сказал отец Сакины.  

Шукри посмотрел на него с некоторым удивлением.  

-Она потеряла интерес к жизни, ничего не ест и плачет, едва завидев твой  
платок на плечах Саида… Конечно, мне уже девять человек намекнули, что  
они хотят женить на Сакине своих сыновей… Но Аллах пожелал так, что она  
выбрала тебя. Что поделать…- отец Санины помолчал, печально улыбнувшись.

– Знаешь, сынок, я родился в 31-м году. Я застал шейха Иззиддина  
аль-Кассама, я видел Великую палестинскую революцию 36-39 годов… Я  
видел, как евреи отбирали у нас нашу землю пядь за пядью и создавали  
свое государство… Я видел много всего за свою жизнь… Но сейчас я  
вынужден признать свое поражение перед женской любовью… Я вчера вспомнил  
слова нашего Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) о том,  
что дочерей следует выдавать за тех, чьей религиозностью и нравом мы  
довольны. Я вижу твою веру, сынок, и твой нрав, и я не могу отрицать,  
что я ими доволен… Да и Сакина: моя дочь не такой человек, чтобы любить  
кого-то просто за красивые глаза… Она полюбила в тебе твою веру.  
Шукри опустил глаза, чувствуя на себе взгляд отца Сакины  
-Я вам клянусь, дядя, что сделаю все, что в моих силах, чтобы она была счастлива…  

Отец Сакины улыбнулся и протянул ему руку.  

* * *  

Сакина сидела на кровати, глядя в одну точку, словно узник, которого должны  
казнить на рассвете, и который считает оставшиеся часы и минуты.  

Мать собирала ее вещи в сумку. Сакина лишь безучастно наблюдала за этим процессом.  

- Сакина, неужели тебя и правда не интересует, за кого ты выходишь замуж? – с улыбкой спросила ее мать.  

- Нет… - тихо отозвалась Сакина. – Какая разница? Если папе понравился этот человек, значит, он мне подходит…  

Мать покачала головой, вздохнув…  

Вчера отец сказал Сакине: - Сакина, завтра ты выходишь замуж.

- Хорошо, папа… Как скажешь… - безразличным тоном отозвалась она и, спросив разрешения, отправилась на кухню мыть посуду.  

Какая разница, кто это будет: Махмуд или кто-то другой?.. В ее сердце жил  
только один человек: худой парень с черными глазами, короткой бородой и  
бакенбардами, прикованный к инвалидной коляске…  

Через семь часов она станет чьей-то женой и переедет жить в новый дом… Новая жизнь.  

Она подняла голову и посмотрела на висящий на спинке стула черно-белый палестинский платок..Машина остановилась. Сакина взглянула на одноэтажное здание. Здесь заключались браки. Она опустила взгляд. Они вошли. Сакина глядела себе под ноги, не замечая чиновников, сновавших из кабинета в кабинет. Отец  
Сакины открыл дверь. Они вошли в большой кабинет. Сакина увидела кадыя ,  
сидевшего за столом напротив двери.. Она окинула взглядом кабинет,  
чтобы посмотреть, кто же ее нареченный… И вдруг она увидела Шукри.  
Маленький Саид запрыгал от радости  
- Шукри! Шукри! А ты правда на Сакине женишься?  

Шукри протянул ему руку, здороваясь. Он улыбнулся, исподтишка взглянув на Сакину, и тихо сказал:  

- Инша Аллах…  

Сакина почти упала на стул. Вихрь чувств бушевал в ее груди. Она не могла взять себя в руки…  

Она ничего не слышала… Не слышала, как отец объявил махр – обучение ее  
шариатским наукам… Не слышала, как спрашивали согласие Шукри… Когда  
спросили ее согласие, она лишь молча кивнула головой, словно во сне, и,  
не глядя, поставила на бумажке свою подпись…

Она очнулась, только когда Саид потянул ее за руку, заставив встать. Он подвел ее к Шукри, взял его руку и вложил в нее маленькую руку Сакины. Сакина вздрогнула,  
почувствовав, как он слегка пожал ей руку. Она набралась смелости и  
встретилась с ним взглядом. Шукри молча улыбнулся… Как хорошо, что она в  
свое время надела никаб, вдруг подумала Сакина, чувствуя, что лицо у  
нее горит от волнения…  

Прошло два дня с тех пор, как они поженились. Сегодня должен был зайти в гости отец Сакины.  

Раздался звонок в дверь. Сакина услышала тихий голос отца.  

- Сакина, это я…  

Она открыла дверь. Он взглянул на дочь: жемчужно-серое платье с черным  
поясом, толстая черная коса почти до колен – они стригли ей волосы всего  
один раз за эти шестнадцать лет, еще в раннем детстве… Изящная девичья  
фигурка… Огромные голубые глаза с длинными черными ресницами – глаза,  
излучающие свет… Счастливая улыбка на лице…  

Сакина бросилась на шею отцу.  

- Спасибо тебе, папочка!.. Спасибо! Я так тебя люблю, папа…  

Ее отец улыбнулся, почувствовав, как на глаза наворачиваются слезы. «Годы,  
годы…» - подумал он. Похоже, он становится сентиментальным…  

Шукри выехал ему навстречу и протянул руку, здороваясь. Отец Сакины улыбнулся и крепко пожал руку зятя.

- Как дела, сынок?..  

10-го марта 83-го года Шукри впервые смог пошевелить пальцами ног. 17-го июня  
он впервые встал на ноги. А 3-го апреля 84-го года Сакина родила  
близнецов…- Вот такая история, - сказала Байан.  

- Кто тебе рассказал ее? – тихо спросил Анвар.  

Пока она рассказывала, его сон совершенно испарился.  

-Это история моих родителей, - улыбнулась Байан. – Близнецов назвали  
Са’д и Мас’уд. Они сейчас в рядах Сопротивления, им по двадцать лет.  
Затем родился Шамсуддин, ему сейчас восемнадцать, он тоже в  
Сопротивлении. Потом родилась девочка по имени Байан, на которой ты  
женился. Потом Мухаммад – ему четырнадцать, затем Тахрир – ей  
двенадцать. Потом Абдуллах – ему десять с половиной, и снова близнецы –  
Джихад и Нидаль, им по девять лет  

- Твоего отца ведь Мухаммад зовут, разве не так? – спросил Анвар.  

-У него двойное имя – Мухаммад Шукри… Просто теперь его все зовут  
Мухаммад или Абу Мас’уд. Байан встала с кровати, достала из шкафа  
фотографию в рамке и протянула Анвару. На ней был запечатлен худой  
молодой человек в клетчатой рубашке и черных брюках на инвалидной  
коляске. У него были очень выразительные черные глаза, широкие брови,  
короткая борода и бакенбарды. Вокруг шеи у него был обмотан черно-белый  
палестинский платок. Позади него стояла, наклонившись и обнимая его за  
шею, красивая девушка с большими светлыми глазами, совсем молодая и  
удивительно похожая на Байан.

- Ты копия матери, - сказал Анвар.  

- Я знаю, - с улыбкой ответила Байан и положила голову на его плечо.  
Анвар прикрыл глаза и почти сразу уснул.  

Ему  
снилась немолодая уже пара: высокий худой шейх с короткой черной  
бородой в белой такыйе и синей джалябийе, держащий за руку стройную  
женщину невысокого роста в черном химаре…